Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров - Гюльшан Лятифхан

село»

5. набат (азерб.) - прозрачные кристаллики различной формы из застывшей смеси сахара с фруктовым соком

6. игид (азерб.) - удалец, храбрец, смельчак

 

Глава 32

 

Я была сломлена потерей дедушки, страдая, как никогда прежде. Прижавшись друг к другу, мы с Азером плакали навзрыд, объединѐнные общим горем, которое ещѐ больше сблизило нас. А как иначе? Ведь незабываемым впечатлениям, которые подарила нам радость жизни на даче, мы были обязаны именно ему - дедушке Ибрагиму, который был оплотом нашего рода, стержнем, объединившим вокруг себя всех нас. «Всѐ хорошее ушло с ним», - произнѐс Азер, сам устрашившись жуткой правдивости этих слов...

Мы погрузились в траур, и мне казалось, что мир вокруг стал чѐрным и безрадостным... На первый поминальный четверг, куда, казалось бы, стѐкся весь город, к дяде Гасану и моему отцу подошли с виноватыми лицами соседи из дома напротив: сутулый седовласый дядя Джамал и его сын Тарлан, которого несколько месяцев назад обручили. Все первые семь дней они не отходили от палаток, активно помогая нашим родственникам в приготовлении траурного поминального стола.

- Мы пришли к вам просить прощения за то, что в ваши траурные дни вынуждены проводить свадебное торжество: сами понимаете, всѐ было заранее запланировано и отменить его мы не в силе...

Дядя Гасан ответил:

- Хэир и шэр* ¹ соседствуют испокон веков. Спасибо вам за оказанное уважение, да благословит Аллах твоѐ свадебное торжество, сынок!

Через два дня состоялась свадьба Тарлана, но из уважения к памяти дедушки соседи постарались как можно меньше гудеть и шуметь, выезжая на машинах за невестой. Наши соседи настрого предупредили музыкантов, по обычаю, оповещающих всю округу о предстоящей свадьбе, играя на зурне, кларнете и нагаре, чтобы они начали исполнять «Вагзалы» *² только в квартале невесты.

Наша семья отправила Азера на соседскую свадьбу со свадебным подношением – конвертом с круглой суммой в помощь молодожѐнам.

- Пойдѐшь со мной на свадьбу? – тихо спросил меня Азик, отведя в сторону.

- Ты что? – испугалась я. – О какой свадьбе может идти речь, когда мы только потеряли нашего агсаккала?

- Неужели ты думаешь, что я собираюсь там присутствовать или сидеть? – обиделся Азер. - Мне нужно только передать подарок семьи и вернуться, а одному неохота...

Мне стало ясно, что Азик не хотел оставлять меня одну, и я молча последовала за ним. Взяв такси, мы поехали в сторону «Восьмого километра» к горящему огнями популярному ресторану «Хары Бюльбюль».*³ У ресторана было шумно и многолюдно: со всех концов туда стекала нарядная и сверкающая публика, торопясь присоединиться к поздравлениям. Найдя нужный зал, мы с Азером передали конверт с деньгами «сборщику» подарков – доверенному лицу семьи, сидящему в фойе перед раскрытой тетрадью со списком. «Сыновья Ибрагим-киши Багирова», - записал мой кузен, поставив рядом сумму: триста долларов. Когда мы покидали здание ресторана, из которого доносились оглушительные звуки музыки, я не выдержала.

- Разве сейчас нам до этого? Стоило только ради того, чтобы вручить им конверт с деньгами, тащиться в сторону «Восьмого Километра»? – я была очень подавлена смертью дедушки, и всѐ виделось мне сквозь призму траурных очков.

- Конечно, стоило, Малыш!- уверенно ответил Азер. - Это и есть самое основное богатство нашей культуры: уважение, сострадание к ближнему и взаимовыручка.

 

1. хеир и шэр (азерб.) - радость и горе

2. «Вагзалы» (азерб.) - традиционная национальная мелодия, под звуки которой невесту увозят в дом супруга

3. «Хары Бюльбюль» (азерб.) - ресторан, названный в память об уникальном цветке, растущем только в Карабахе, по форме напоминающем соловья, наклонившегося над цветком

 

Глава 33

 

После смерти дедушки отец мой настоял, чтобы мы с бабушкой Ругиѐй перебрались к нему, и нам пришлось уступить его требованиям. Закрыв двери своей квартиры в Крепости, где она провела с дедушкой Ибрагимом всю свою жизнь, похудевшая и потускневшая, Ругия-нэнэ перебралась в нашу квартиру, в которой мне всѐ напоминало о моей маме и нашей прежней жизни. В свою прежнюю школу я не вернулась, и каждое утро шофѐр моего отца увозил меня в школу по соседству, а после занятий встречал. Не находя среди встречающих своего гордого и величественного дедушку, я, глотая слѐзы, молча приезжала домой в объятия бабушки Ругии...

После смерти дедушки бабушка Ругия очень сдала, она даже ростом стала меньше. Тем не менее, она продолжала нести на своих плечах тяжѐлую ношу агбирчек,*¹ роль сложную и ответственную, потому что агбирчек, как и агсаккалу, ошибаться нельзя. По-прежнему, мы всей семьѐй собирались вокруг неѐ весной, чтобы печь шекербуру, пахлаву и шоргогалы к празднику Новруз байрам, а осенью, чтобы солить и мариновать капусту, фаршированные зеленью и чесноком демьянки и перчики. Летом же бабушка продолжала варить варенье и джемы на три семьи, с той лишь разницей, что после смерти дедушки варенье варилось не на даче, а дома – на дачу теперь никто и носа не показывал...

Всѐ бы, наверное, так и продолжалось, если бы не одно обстоятельство. Через два года после смерти дедушки мой отец, уступив настоятельным увещеваниям тѐти Назлы, решил ...жениться.

Меня очень расстроило, что сватьѐй взялась быть именно тѐтя Назлы, считающая, что еѐ деверь обязательно должен быть женат. Она и подыскала ему подходящую партию. А ведь прошло всего несколько лет после отъезда моей матери, с которой тѐтя Назлы была очень дружна... (Позже мне стало известно, что старалась она, в основном, для себя, потому что моего дядю Гасана поднимали по служебной лестнице и неустойчивое семейное положение брата, разведѐнного с армянкой, очень мешало его карьерному росту). Кандидатурой на замещение вакантной должности моей матери стала Дильбер - знакомая тѐти Назлы родом из Физули*², потерявшая в Карабахской войне своего жениха. Обладательница довольно приятной внешности тридцатилетняя Дильбер-ханым, с тонким и хрупким станом и бесстрастным выражением томного и нежного лица, носила траур по жениху уже несколько лет, категорически отказываясь вторично испытать судьбу. Но, сломленная уговорами родственников, она, наконец, сдалась, чтобы предстать перед судом наших строгих и неодобрительных глаз на вечеринке, устроенной в еѐ честь неугомонной тѐтей Назлы. Очаровательная гостья с моим импозантным отцом, побрившимся тщательней обычного в честь такого события, почти не смотрели друг на друга. Я же зорко следила за обоими, но очевидно, они сумели украдкой подглядеть друг в дружке что-то притягательное, потому что сразу после вечеринки в